Эндрю МАЙКАПАР
Путь ученика махаватара Бабаджи
Глава 8
На фото: Бабаджи
Я становлюсь пуджари
Вскоре после этих событий Бабаджи послал ко мне Гар Хари, главного жреца на левом берегу, чтобы попросить меня стать служителем в одном из храмов. Сперва я смутился и, чувствуя себя недостойным и не достаточно чистым для такой большой ответственности, отказался. Но на следующий день Гар Хари опять нашел меня и предложил мне стать пуджари. В этот рас я подумал про себя, что если Бабаджи выбрал меня для этой работы, то не мне судить о своей пригодности. Также мне пришло в голову, что если я буду ждать, пока не стану святым, перед тем как начинать действовать то никогда не начну. Согласился я стать жрецом после некоторых колебании и многих сомнении.
Гар Хари меня лично учил и объяснял все по порядку, так что я быстро приноровился к делу. Он меня привел в храм Гаутама Ганга Мая и показал, что надо делать. Надо было мне выучить наизусть все слова на санскрите и весь обряд в правильном порядке совершать. Через две недели я полностью усвоил этот процесс.
Начинался мой день раньше, чем обычно. Я вставал в четыре часа и шел на речку мыться, после этого приходил в храм и начинал уборку и приготовление, которое брало примерно два часа. Гаутама Ганга Мая была мраморная статуя примерно восемьдесят сантиметров высоты женского облика с четырьмя руками (как и многие боги и богини Индии). Она стояла на небольшом пьедестале. В Индии любое изображение, статуя или символ божества называется мурти. На ночь она покрывалась простым полотном, так что первым делом я снимал с нее покрывало, зажигал свечку и благовония, затем садился перед ней. Иногда я просто сидел и медитировал, но чаще я напевал ей разные мантры и бхаджаны. Закончив свое утреннее приветствие, я начинал обливать ее и мыть с водой, одевать в сари (они были разные на каждый день недели), украшать головным убором, серьгами, ожерельем, браслетами, прикладывать чандан и кумкум на лоб, капать на нее духи. Потом мыл пол и пока он сушился, собирал цветы, растущие вокруг храмов, и украшал подножие и волосы богини.
Для проведения Пуджи надо было тоже делать некоторые приготовление. Для светильника надо было скрутить фитиль из хлопка и залить гхии (топленым маслом). Вода ставилась в медный кувшинчик и для окончания церемонии предлагалась пища богине (обычно фрукты и сладости), которые раздавались всем как прасад (освещенная пища). Колокол, раковина, тряпочка и благовония тоже клались на пол перед мурти Гаутамой Ганга Майей. Когда все было готово, я выходил из храма и закрывал за собой дверь, и шел переодеваться в одежду, которую я носил только для совершения ритуалов.
Арати обычно начинался через полчаса, после того как все было готово. Заходя в храм, я зажигал лампочку и предлагал благовония, а потом начинал дуть в раковину и звонить в колокол, тем самым разгоняя злых духов и очищая пространство храма. Выполняя обряд, я повторял древние молитвы, и завершал его пранамом перед богиней. После окончания самого обряда мы собирались на площадке перед главным храмом левого берега и пели киртаны и бхаджаны. Когда все было закончено, я брал всю посуду и колокол и шел на речку мыть и обтирать до блеска песком и пеплом, а потом возвращал на место в храме. Закончив все это, я закрывал двери храма до вечера, и шел на даршан который происходил на правом берегу в храме или на площадке перед комнатой Бабаджи.
Ближе к закату солнца я делал примерно то же что и утром. Убирал храм, обновлял цветы, воду, лампу. Мыл мурти и одевал ее в другую сари, менял на ней украшения, готовя к обряду. После совершения церемонии и песнопений я мыл всю посуду у реки Гаутама Ганга и покрыв богиню полотном на ночь, закрывал двери, и бежал на даршан который к этому моменту завершался.
Впечатления первых дней моей новой должности были для меня сложноваты. Было непривычно и неудобно обращаться с молитвами к каменному четырехрукому изображению в женской форме. Во-вторых, раздевать и одевать ее дважды в день, как девчонка играющая с куклой, мне не очень нравилось. Приноровившись после нескольких дней к ритуалу, мне полегчало. Но только через недели две я начал понимать глубинную суть того, что я делал, и что от меня требовалось. От жреца требуется выполнение своей должности так, как будто он это делает перед своим гуру или Богом. Когда именно так он это выполняет, то форма или образ бога существует только как объект, на котором можно сосредоточиться.
Всю жизнь я относился к обрядом и ритуалом весьма цинично. Считал, что они пустые по содержанию и значению. И вот теперь мне пришлось не только их выполнять, но и найти в них что-то важное и вдохновляющее для себя. К моему удивлению я нашел, что-то очень ценное в своей роли священно служителя.
Я понял, что задача пуджари состоит в том чтобы, во время совершения обрядов, быть абсолютно чистым сердцем и тихим в уме. Ни глубокое понимание всех движений и что они символизируют, ни правильное толкование молитв не делают обряд священным. Только от внутренней чистоты и спокойствия жреца обряды становятся жертвоприношением и освещением. В дальнейшем я понял и то, что любое действие, которое делается с чистым сердцем, с молитвой и в спокойствии, превращает это действие в священное служение. Доверие к учителю порождает чувство полной защищенности которое не дает повода чувствовать тревогу, напряженность и беспокойство. Чистота и безмятежность - основное состояние того, кто доверяется своему гуру, и, исходя из этого, он не загрязняет и не искажает действие своими мыслями.
Все остальное время моего пребывания в ашраме у Бабаджи я служил в храме Гаутама Ганга Мая. Я от этого много получил и считаю, что это великий дар и посвящение, которое мне дал мой учитель. С каждым днем я входил во все более глубокое и спокойное состояние, сидя перед моей богиней. Вскоре она стала родная, живая. Во мне появилась нечто вроде отношения влюбленного к своей возлюбленной. Да, это мне тоже казалось странным, но мы как-то сроднились, стали понимать друг друга. Мне стало нравиться приходить утром к ней и говорить подобные слова: «С добрым утром дорогая, пора тебе вставать. Тебя ждут важные дела, пробуждать сердца людей твоей милостью и любовью».
Однажды утром, сидя перед моей богиней, я увидел, что она начала танцевать передо мной на своем пьедестале. Медленно, но очень красиво, как танцуют женщины в Индии, выполняя священные танцы. После нескольких секунд меня вдруг осенила мысль: такого не может быть. Посмотрел на нее опять – она, как и прежде, была неподвижной мраморной статуэткой. С этого момента мое служение в храме стало живым и полноценным. Я был рад проводить с ней все свое время. Мне не хотелось чем-либо ее огорчать, и я стал очень внимательным к тому, чтобы правильно выполнять обряды.
Возвратиться в разделы:
Эндрю Майкапар |
Следующая |