В себя смотри. Внутри сотри То, что в других бичуешь рьяно. Не воевавшие внутри Вовне воюют постоянно. Все зло им видится вовне. Свистит ожесточенья ветер. Растет вражда. И нет на свете Конца бессмысленной войне... Лев Болеславский

 

Творческий человек это тот, кто имеет видение,
кто может видеть вещи как никто другой даже никогда не видел,
кто слышит, как никто не слышал до этого
– затем появляется творчество.
Ошо

Светозар - озаряющий светом

Он родился в серенький весенний день. Тучки перебегали небосвод, лишь на мгновения открывая окошки солнцу. А потом и вовсе затягивали все. В палате, где лежали новоиспеченные мамочки, был почти полумрак, когда открылась дверь, и нянечка ввезла каталку, на которой лежали новорожденные. Когда она подала малыша, Алисе вдруг показалось, что в комнате стало светлее. Ребенок открыл глаза – и свет полился мощным потоком. Серый день превращался в яркий, сверкающий… Белый чубчик лихо поднялся вверх, а маленькая ручка коснулась щеки плачущей мамы…

Долго рядили все родственники, выбирая имя мальчику. Димы, Вани, Сережи, Толики – все отметалось Алисой. Она говорила: «Нет, нет, нет… ничего не соответствует Ему».

Через неделю Имя пришло. Оно постучалось в один из дней, рано-рано утром, когда Алиса только входила в этот мир, и даже еще не открыла глаза.

«Светозар» прошептала она. А потом целый день она баюкала это имя в своей груди. Когда прикладывала к ней малыша, шептала ему «Светозар, Светозар».

Ей было все равно, что кому-то оно может не понравиться. Ведь оно было тем, что она ощущала, когда держала сыночка на руках, когда смотрела, как он спал, когда вспоминала первые мгновения встречи с ним. Она говорила ему: «Ты наше солнышко. ОЗАРЯЮЩИЙ СВЕТОМ».

К ее удивлению, никто из родственников даже и не подумал спорить с ней по поводу имени. А старенькая бабушка, казалось, была и вовсе счастлива. Муж весело поинтересовался: «Ну а как ласкательно будем его звать? На что Алиса ответила, подмигнув: «Солнышком».

Дни слагались в недели, побежали года. В детском саду, называя парнишку «Светом», никто и не думал над ним смеяться, никого не раздражало это имя. Казалось, даже наоборот, вызывало любопытство. Проблемы начались в школе. «Светка, Светка, ты, наверное, девчонка, - кричали вредные мальчишки. А Светозар понимал, что должен не просто защитить Мамин выбор, но и свое имя. Но как это сделать? Он пришел к отцу. Тот выслушал и нахмурился. Он помнил свои сомнения. На следующий день он принес сыну диск с одним фильмом. Папа решил немножко схитрить. Ну совсем немножко. Потому что объяснять глупым мальчишкам что-то о красоте имени сына считал преждевременным. Да и на оправдания будет похоже в их глазах. Каждый человек должен дорасти до собственных пониманий в жизни. Так вот, про фильм. Он назывался «Зорро». Старый фильм из папиного детства. Да. Знали бы мама и папа, насколько их решения повлияют на судьбу их сына, на его внутренний мир.

Как часто мы сами в жизни не задумываемся над тем, что принесут нам самим и нашим близким наши решения. Решения, так сказать, краеугольные…

Но кто знает, а что было бы с нами, если бы родители не принимали этих решений?

Вырастая, мы должны осознавать, что нам зачем-то даны ум и сердце. И что таки существует возможность направить собственную жизнь по тому руслу, по которому захотим. А избежим мы или нет каких-то событий, которые повлияют на наше сознание, этого не знает никто. Мы можем спрятаться в своей скорлупке и проживать жизнь улитки, только бы было внутри тихо и спокойно. А можем стать творцами, борцами…

Итак, «Зорро» (исп. Zorro — лис) - фильм о благородном разбойнике, одетом во все черное, скрывающем лицо под черной маской. На самом деле это дон Диего, дворянин и искусный фехтовальщик. В образе Зорро он защищает людей земли от произвола властей и других злодеев.

Кто бы сомневался, какое впечатление произвел фильм на школьника. Светозар прямо таки светился от счастья: «Я тоже, я тоже хочу быть защитником!», говорил он папе, говорил маме и бабушке.

- Вот и скажи в школе, - ответил отец, - что дома все зовут тебя… Зорро.
Опрометчивым был поступок отца и или судьбоносным?

Так или иначе. С этого дня жизнь мальчишки круто изменилась. Было ощущение, что добавка к имени, это разбойничье благородное прозвище только усилило «светоносность». Теперь мальчик вообще не мог пройти мимо никакой несправедливости. Он защищал слабых, пристраивал котят, которых находил на улицах. Правда, перевалочным пунктом оказался собственный дом, но родители оказались понятливыми, и в доме постоянно жил новый маленький жилец. Но Светозар не боялся тратить время и силы, обходя дом за домом со спортивной сумкой в руках, где сидел котенок. Уж про бабушек на переходах и вовсе можно промолчать. У родителей даже складывалось ощущение, когда они вместе с ним переходили дорогу, что мальчик как-то уж очень внимательно смотрит по сторонам. Очевидно, в поисках старушек.

Нет, все было не утрированно, и не на показ. Но уставшая вечерами мама всегда могла рассчитывать на почищенную картошку, вынесенный мусор. Однажды, Светозар наблюдал, как бабушка латает старые носки. И вы удивитесь, но он научился сам их штопать. И, думаю, нет нужды особо рассказывать, насколько постепенно менялось отношение к мальчику в школе. Ко второму классу никто его и не думал называть его иначе, как «Зорро». Почему-то все безоговорочно приняли это прозвище. Даже учителя, порой, вызывая его, говорили: «Зорро, к доске! Посмотрим, так ли хорошо у тебя с теорией, как с практикой». То, что имя Светозар звучит все реже, он сам не расстраивался, имя-то никто у него не отобрал. Оно было его.

Солнечные краски

Однажды вечером, когда мальчик учился в четвертом классе, мама отозвала отца, и сказала: «Я не устаю покупать ребенку альбомы и краски. Альбомов с рисунками уже почти целая полка. Сам посмотри». Полночи прошло у родителей – в шокирующем удивлении. Они смотрели рисунки сына, и начинали понимать, что они о нем очень мало знают.

С все новых страниц на них смотрели удивительные лица, зверушки, дома, деревья. И непременно, почти на каждом рисунке светило солнышко. Оно было разным, где просто лучики, где блики на предметах, где круглое, желтое. Все без исключения рисунки были … освещены солнцем. Особенно их поразил один: внизу плачет маленькая девочка, а сверху солнышко протягивает к ней не лучики, а ручки. Наутро, а то было воскресенье, родители повели сына в изобразительный музей, там как раз проходила выставка одного современного художника-пейзажиста. Его картины тоже были проникнуты светом. По дороге домой все шли в молчании. Слова не были нужны. И только дома, Алиса спросила у сына:

«Почему ты, так любящий рисовать, не попросил нас повести тебя учиться в художественную школу?». Когда произносила эти слова, она вдруг отчетливо вспомнила многие моменты, на которые особо не обращала внимания. Когда сын прибегал к ней на кухню и просил то несколько яблок, то кувшинчик.

-Ты просил у меня какие-то вещи, чтобы их рисовать? – ахнула она, - ты учился сам?!

- Да, я в компьютере находил всякие уроки, читал и рисовал по подсказкам оттуда.

- Но почему ты не просил повести тебя в настоящую школу?, - повторила мать. Но она уже «знала» ответ: он берег их деньги, понимая, что зарабатывают они, трудясь. И не смел просить что-то «для себя».

Она обняла сына и пообещала: «Мы завтра же пойдем в художественную школу и все там разузнаем!».
В результате, мальчика приняли в школу, несмотря на то, что он не сдавал экзамены, несмотря на то, что учебный год уже несколько месяцев как начался. Предоставленных альбомов оказалось достаточно, чтобы преподаватели поняли, что перед ним настоящий самородок.

А дальше? Снова побежали дни и годы…. Дом наполнился новыми запахами: масляных красок и растворителей, варящегося столярного клея. Сын сам натягивал и грунтовал свои холсты – по классическим рецептам…

Родителям оставалось лишь наблюдать и радоваться: насколько серьезно относился мальчик ко всему. Кстати. Не только к живописи. Он стал тщательнее готовить и школьные задания. Казалось, что поступление в художку перевернуло его мир. Хотя на самом деле он оставался тем, прежним. Только в нем все больше проявлялось света.

 

 

Скоро холстам уже не хватало места в комнатке сына. Пришлось переоборудовать большую лоджию. Написанные картины дарились мальчиком друзьям и родственникам на дни рождения, художественная школа посылала их на различные выставки, которые проходили в разных городах и даже странах. И были даже случаи, когда их покупали. Светозар радовался этому, потому что ему стало хватать денег, чтобы лично оплачивать учебу, покупать краски, холсты, бумагу. В один из дней он принес домой настоящий этюдник, сказав, что теперь ему удобнее будет писать с натуры.

Художественная школа плавно перетекла в художественное училище. Там тоже заметили необычные способности парнишки. Поначалу преподаватели по живописи немного журили его и пытались подсказывать, что несколько «с лишком» у него светлых, радужных тонов. Что нужно использовать и другие, более темные и насыщенные краски палитры. Но потом отказались от этой попытки, решив не мешать его, как они говорили, «самовыражению». Умудренные опытом, они понимали, что не часто встретишь вот такое – когда так рано у ученика проявляется «свой собственный стиль». Смотря на его учебные постановки, работы по композиции, натурные пейзажи, все отмечали, что ощущают некое радостное состояние художника, которое передается любому, кто смотрит на его работы. Хотя их несколько тревожил этот слишком светлый мир юноши. Маститый художник, ведущий курс живописи на старших курсах, проходя мимо выставленных Светозаром работ на просмотре (экзамене), сказал сопровождающим его преподавателям: «Если ему суждено стать художником, то он еще пройдет свои круги ада и рая при жизни».

Но пока жизнь текла своим чередом…

Так продолжалось до середины второго курса… А потом…

«Мыслитель» Родена и средневековые мастера

 

Занятия по истории искусств вела женщина очень педантичная. Она, казалось, знала до мельчайших подробностей все биографии художников, все названия их работ. Однажды однокурсники разговорились, и кто-то сказал, что думали, разбуди преподавательницу ночью и спроси, в каком году Огюст Роден ваял своего «Мыслителя», она назовет даже день недели, когда ему пришла в голову сама идея этой скульптуры.
Почесав за ухом, Светозар, вмешался в разговор, и сказал, что изначально статуя эта замысливалась «Поэтом» и должна была изображать самого Данте. Но со временем, Роден изменил свой замысел, создав мускулистую фигуру, наделенную огромной физической мощью, и сказал, что он создал памятник французским рабочим.

Его рассказ произвел впечатление, ведь до изучения современного французского искусства было еще далеко…. Но никто не задумался, почему Светозар так хорошо знаком с «Мыслителем» Родена.

А пока по программе приступали к знакомству со средневековой живописью.
В тот день на урок преподавательница принесла огромные альбомы и иллюстрациями картин, хранящихся в известных галереях Италии. Например, галереи Уффицы во Флоренции.

Она показывала репродукции и что-то говорила… Но Светозар, казалось не слышал ни слова… Перед ним раскрывалось нечто, чего до сих пор не было в его жизни…

Огромное количество картин… великолепных картин с точки зрения техники рисунка и живописи. Он осознавал, что все это писалось великолепными мастерами. Настолько все было классически выверено, выстроено. Ни одна фотография не смогла бы передать большую точность и пропорциональность потрясающих фигур. Фотоаппараты часто искажают пропорции, всем известно явление параллакса… А тут…. И вместе с потрясающей красотой фигур, во многих картинах ощущалось некое безумное напряжение. Он настолько бы увлечен и потрясен увиденным, что, казалось, совсем отвлекся от урока. По дороге домой шел, как сомнамбула: не видя, что происходит вокруг. Все казалось такой суетой. Эти автобусы, машины, люди. Они все спешили куда-то, а для него мир как остановился, а вокруг была странная, словно звенящая на одной ноте, тишина. Звук постепенно исчезал, будто ватой заткнули уши. Перед глазами только те фигуры. Классически выписанные, но очень напряженные, как струны.

Придя домой, он швырнул рабочую папку на стол, и кинулся к своему мольберту, на котором стоял чистый холст. Он не знал, что хочет написать, только быстро наполнил палитру красками. Он выдавливал из тюбиков краски, даже не задумываясь, какие там цвета, лишь бы было чем писать. Взял кисть и зажмурился. Потом стал набирать краску, не смотря на палитру. Казалось, это было совсем неважным. Вот кисть прикоснулась к холсту, появилась точка, за ней линия. Мощная, проходящая почти от угла до угла… Она была темного цвета. Он остановился и наблюдал этот, такой странный, словно впервые увиденный контраст: белого полотна и темной полосы. Краска, разведенная слишком сильно, начала стекать, полоса ширилась и светлела.

 

Он наблюдал стекающую краску. Мыслей не было, словно что-то остановилось. Он не понимал, что с ним происходит, но ощущал словно что-то, очень мощное проникло внутрь, и будто закрывает ему доступ к мыслям. Какой-то огромный блок чего-то ватного… Усталый, он откинулся на спинку стула и почти засыпал, когда в комнату вошла Алиса, и помогла ему перебраться на кровать. В ее глазах метался немой вопрос, а сердце стучало сильнее, чем обычно.

Наутро Светозар, не глянув на холст, собрался и побежал в училище. В тот день были практические занятия на природе. И потому все шумно, гурьбой отправились на улицу. Звук хлопнувшей тугой двери училища, почему-то вонзился в его мозг. День был обычным. Редкие облака быстро перебегали с места на место, начинающиеся распускаться деревья слали свой свежий аромат. Дойдя до парка, каждый выбрал себе место для этюда. Тут небо резко посветлело, и высветило все потайные уголки сада. В другое время, Светозар только радовался бы этому, и выбрал бы для себя самое освещенное место. Такое, где ему пригодились бы так любимые ему светлые краски. Сейчас он нервно ходил по аллейкам, и сколько ни смотрел, не мог выбрать нужного ему «вида». И только, в самом конце длинной старой аллеи он увидел дерево, которое работники бережно поддерживают. Они зацементировали огромное дупло в старом дубе, крона которого была настолько густой, что даже сейчас, когда листочки были еще совсем маленькими, она закрывала небо. И под ним словно струился какой-то потусторонний свет – это сквозь листву проглядывало во многих местах солнце. И эти тонкие нити лучей соединялись, пересекались, преломлялись, создавая нечто кружевное, паутинное.

Оно переливалось странными, неуловимыми красками. Недолго думая, Светозар расставил этюдник, прикрепил холст и начал писать. Но первые же мазки ему не понравились… На палитре этюдника были выдавлены еще давно те его светлые цвета. Он внимательно рассмотрел палитру, и решительно стал добавлять другие цвета: красный, фиолетовый, синий… Затем принялся наносить на холст чистые цвета, затем стал смешивать их. Он писал не дерево, не траву под ним, не каменную скамейку, уютно устроившуюся неподалеку. Он писал то самое странное переплетение кружев лучей.

Дни шли за днями. Светозар ходил на занятия, аккуратно выполнял все задания. Только у преподавателей появилось ощущение, что, хоть он и выполняет все очень тщательно, но совершенно механически.

Занятия в училище строились таким образом, что основная работа велась в училище, а домашние задания нужно было предоставить только на экзамене.

И с этим прежде Светозар справлялся легко. Но с того памятного дня дома на его мольберте так и стоял тот холст со странной полосой, растекшейся и давно высохшей. Он не хотел подходить к мольберту, не хотел писать ничего, за исключением учебных постановок. Он словно не подпускал себя к себе самому.

Однажды он подошел к полке, на которой стояла маленькая копия «Мыслителя», стер с нее пыль и спросил вслух: «Ты уже нашел себя? Ты понял, кто ты?»…

На занятиях по истории искусств преподаватель сказала, что скоро начнутся зачеты, и показала список предлагаемых вопросов. Просмотрев его, Светозар отвернулся и стал смотреть в окно. Он понял, что хватит прогонять от себя то, что он гнал несколько месяцев.

После уроков попросил преподавательницу дать ему на ночь с собой один из альбомов со средневековой живописью.

Дома он решил усилить эффект. Он закрыл шторы и зажег свечи. Их неверный свет, все время меняющийся, создавал ощущение какой-то неровности. Свечные всполохи то прибавляли света, то уменьшали. Но горели достаточно ярко. И еще от них шло живое тепло. Светозар открыл альбом… Сначала спокойно рассматривал каждую картину.

 

Свой путь

Затем… затем выбирал и тщательно, сантиметр за сантиметром, словно старался изучить каждый мазок, рассматривал ТЕ картины. Он знал, ЧТО именно в них он ищет. То были сцены, на которых были изображены жуткие, на его взгляд, сцены. Ада, казней, распятия…

Он силился, и ему нужно было понять, он теперь знал это точно: ЗАЧЕМ художникам нужно было изображать это? Краем сознания он понимал, что, не узнав, он не сможет больше заниматься живописью сам. Ведь до этой минуты он свято верил в то, что только светлое искусство имеет право на существование. А зачем, кому нужно, чтобы были изображены сцены насилия, причем очень и очень реалистично?

Одна картина сменяла другую. Их были сотни. И имена!!!

«Свежевание Марсия» Тициана, «Сатурн, пожирающий своего сына» Франсиско Гойи, «Юдифь, убивающая Олоферна» Караваджо…

 

 

Последующие часы были им потрачены на то, чтобы изучить те картины, которые предлагал интернет. Он даже не ожидал, что много картин, подобных той средневековой живописи, он найдет и у более поздних мастеров. Глядя более часа на репродукцию жившего уже в девятнадцатом веке художника Вильяма-Адольфа Бугеро «Данте и Вергилий в аду», где потрясающая натуралистическая живопись ада в коричневых тонах словно вонзалась в душу, Светозар внезапно словно очнулся…. «Данте…».

ДАНТЕ!!!

Он перевел взгляд на своего «Мыслителя»….

- Мой Поэт, ты все еще думаешь…. Ты будешь, значит, думать вечно…

Затем подошел к своему холсту с полосой… «Каждый человек должен думать … вечно. Всегда. Всегда искать. Всегда выбирать…»

Тут он повернулся и оглядел десятки сложенных написанным им когда-то картин и почти прокричал про себя: «ВЫБИРАТЬ СВОЙ ПУТЬ! Я хочу, чтобы люди улыбались. Чтобы моя мама не застывала надо мной с немыми вопросами и побледневшим лицом. Мне дали имя того, кто светит. Они не могли мне выбрать иное имя…

Думаю, мне хватит жизненного времени для того, чтобы хотя бы приблизиться к пониманию того, зачем и почему те художники изображали ужасы, насилия… Но свой путь вижу в том, чтобы открывать в людях ИХ радость, ИХ свет. Это главное. В каждом человеке живет свет, пусть они увидят его.

Почти догоревшая последняя свеча начала потрескивать, и в комнате стало темнеть… Заглянувшая мама, решившая проверить, как там сын, увидела, что он сидит на подоконнике, весь освещенный светом - в таком, словно ясном облаке…

Она засмеялась и сказала: «Хорошо, что на улице нам поставили новый фонарь, теперь и ночью будет светло как днем». А потом улыбнулась и добавила, - «Но все равно, ты светишь куда ярче. Только это свет твоей доброй души. И я знаю, что он будет светить всегда.

 

Отзывы читателей:

Благодарна Вам.... С интересом и волнением прочла о юном художнике.. Это замечательно, что есть еще кому нести свет и радость в этот МИР..

Ольга АЗАРОВА

 

Прочитала рассказ о Светозаре... Откликнулось... А я - Светозара. Когда создала славяно-ведический клуб в своем городке, то нужно было выбрать название. И я всем девочкам дала задание подумать над этим. И сама пришла домой и тоже думала... А часа в 4 утра мне пришли такие строки: «Свет излучающий алой Зари людям от сердца всего подари. Солнышком ясным миру свети! Ты - Светозара! К Свету веди!»... На следующем занятии все назвали имя клуба, какое им пришло... Я последней прочитала эти стихи... Все единогласно проголосовали за Сетозару.

Тома ШАГИНА

 

От сердца благодарю Вас, Марина, за этот прекрасный рассказ о юном художнике!

Читала и ощущала во всём теле ток и мурашки... Почему-то... казалось, даже волосы на голове шевелились... Что-то в ЭТОМ побуждает меня остановиться в своей, вдруг проявившейся, внутренней тишине... чтО тАм? чтО ЭТО?

Анна БЕРКУТ

 

Прямо внутри в животе что-то происходило, когда читала статью. На каком-то неуловимом уровне. Даже мурашки побежали по спине. ЗДОРОВО! И имя – славянское! Предки наши так часто называли своих сыновей. И смысл статьи глубокий... Спасибо за пробуждение в душе чего то такого: светлого и волнующего.

Елена НОВИКОВА

 

Какая статья замечательная! Хочется радоваться жизни! Какие сейчас люди рождаются! Всем нужно нам мысли радости вырабатывать. Глядишь, и посветлеет на планете...

Валентина ЖИГАЛКИНА

 

«Нелюбимую» прочитал, про художника еще много раньше читал. Про нелюбимую хорошо написано, а вот про художника немного наивно. Переломы в человеке происходят мучительно и долго. А у вас трагедии хуже описываются. Я вот, когда читал о Маресьев – когда он в первый раз танцевал, плакал - до того душераздирающе написано. А вот у вас как-то не хватает драматизма. Не знаю, как передать чувства - какое-то плавное повествование, не прихватывает. Тут нужны более жесткое повествование, в этом месте должен был поменяться стиль повествования, а он не поменялся. Передаю ощущения, чего мне не хватило.

Valery Tsyrkin

 

Ответ Марины Бондаренко:

Юный художник мягок и красив - у него и не должно быть более душераздирающе... Он даже в своем страдании – остается юным и светлым.

 

Маришечка, Хорошо. Очень хорошо! Здесь всё в меру. И сюжет замечательный. Ведь, по сути, искания  Светозара  могли быть более болезненны, более драматичны, родись он в неблагополучной семье. И картины насилия могли бы иметь противоположный исход. Но он вырос, где его любили и понимали! И очень хорошо, что рассказ такой светлый!

Лидия ЕСТРАШКИНА